Что значит иметь нетипичных детей в Румынии
Начало учебного 2020-2021 года не является обычным.
Christine Leșcu, 23.09.2020, 14:09
Начало учебного 2020-2021 года не является обычным. Он нетипичный для большинства учеников и родителей. Но для определенного меньшинства странность этого года и его трудности только добавляются к более старой веренице проблем… также нетипичных. Я имею в виду семьи с детьми с особыми образовательными потребностями, которые, согласно действующему законодательству, должны быть интегрированы в массовое образование. Но закон существует на бумаге, а на практике интеграция очень часто не происходит, как показал опыт, который пережила Анемари-Хелен Некшулеску, и о котором она рассказывает в сборнике под названием «Дневник матери. Городские эпизоды с детьми, трафиком, родителями, домашними заданиями и т.д.» недавно вышедшем в издательстве Cartex. Анемари — мать двух усыновленных детей. Мальчик, Эми, был диагностирован с синдромом дефицита внимания и гиперактивности или СДВГ. Но в книге она рассказывает, не только как она изо всех сил боролась интегрировать Эми в школу. Как говорит сама автор, — книга не намерена что-то решать, книга задаётся целью открыть темы для обсуждения. (…) Не говорить о наших проблемах и прятать их под крышкой с давлением гораздо опаснее для нашего психического здоровья.”
Одна из тем, которые давно скрыты под ковриком, — это реакция системы образования на учеников с особыми образовательными потребностями. После восьми лет борьбы, поскольку Эми теперь учится в восьмом классе, Анемари-Хелен Некшулеску делает краткое изложение типов сопротивления, с которыми она столкнулась со стороны школы.
«Существует несколько форм сопротивления. Есть явное сопротивление, когда говорят прямо нет”: «нельзя», «у нас нет», «нет». Но я так устроена, что это триггер, который пподталкивает меня к действию. Однако есть и немое сопротивление, когда люди имитируют соблюдение законодательства и его применение на практике. Это я не осознавала, поэтому и выделила много места в книге этой теме и тому, как родитель переживает этот опыт. С одной стороны, мне хотелось бы, чтобы учителя прочитали этот сборник и нашли в себе эмпатию, чтобы, помимо имен, записанных в журнале, и каких-то фигур, которые они видят в школе за партой, они подумали, что перед ними люди, у которых своя история. С другой стороны, я хотела, чтобы родители в моей ситуации понимали, что это не просто. Некоторые ищут меня, чтобы обратиться за советом, и я объясняю им законодательство, но также и то, как они должны решить проблему. И это непросто, начиная с того, что нужно написать заявление в двух экземплярах, которое нужно зарегистрировать в Секретариате школы, до того, что ты должен вернуться, чтобы узнать, что стало с этим заявлением. Ты должен прочитать законодательство, и если у тебя есть друзья с юридическими знаниями, попроси их помочь тебе перевести законодательство на твой язык. Затем ты должен настаивать и систематически, иерархически, дойти до директора или даже до инспектора. Ты не должен сдаваться, иначе нельзя. Мое послание к родителям в моей ситуации такое: «Ты единственная надежда твоего ребенка. Я знаю, что нам и так трудно жить, но, как родитель, ты его единственный шанс.» Таким образом, я добилась максимальных результатов, которые можно получить в Румынии сегодня, для своего ребенка.»
Перипетии адаптации ребенка с особыми образовательными потребностями и усилия родителей в этом направлении описаны в книге «Дневник матери» с ясностью, юмором, а также с энергией родителя, который знает, что, по крайней мере, в начале он должен вести в одиночку борьбу с инерцией. Анемари-Хелен Некшулеску.
«В книге есть глава, в которой я объясняю, как мы начали учебный год в подготовительном классе, и как в конце нас выгнали из класса. Очевидно, это было болезненно, но я попыталась сосредоточиться на том, что я выучила из этого урока, и как я решила подходить к проблеме. Чаще всего, когда у нас такие неприятности, мы злимся и хотим войны, чтобы добиться справедливости. Может быть, мы заслуживаем эту справедливость, но она невозможна таким образом. Если ты, как родитель в этой отчаянной ситуации, немного отступаешь и делаешь шаг назад, можешь посмотреть на других родителей, как на неинформированных людей, не обязательно лишенных сочувствия. Они так же любят своих детей и, возможно, видят только потребности своих детей, не обращая внимание на других. Вот так понимаешь, что ответ всегда связан с воспитанием. И тебе приходится воспитать этих родителей, потому что это единственный способ интегрировать своего ребенка. В школе нет никакой системы, которая бы помогла тебе. Не проводятся родительские собрания, где обсуждались бы разнообразие, особые потребности, интеграция и сопереживание. На самом деле, это твоя роль. Ты должен искать себе союзников постепенно. И для этого я должна быть уязвимой, рассказывать родителям о всех своих переживаниях, и как это тяжело, что означает диагноз моего сына, каковы его проявления, каковы проблемы. Я сказала, что понимаю, что им тоже трудно, и возможно, трудно принять, что ритм класса будет замедлен присутствием такого ученика. Все это я сделала, чтобы найти золотую середину для сосуществования.»
И потому, что у неё уже был опыт жизни с нетипичным ребенком, Анемари-Хелен Некшулеску усыновила еще одного: пятилетнюю девочку, которой сейчас девять:
«Ребеку я нашла в списке трудноусыновляемых детей, и на ее карточке было написано, что она цыганка. Мы подозреваем, что это и есть причина, по которой её не удочерили раньше. Ребенок попадает в список трудноусыновляемых детей по нескольким причинам: во-первых, процесс усыновления открыт, но несколько возможных родителей отказываются двигаться дальше в процессе, а во-вторых, ребенок пробыл более шести месяцев в Национальном реестре усыновления. Конечно, там есть и дети с различными диагностиками, но, в частности, этническая принадлежность является определяющим фактором. Когда я увидела, что ее этническая принадлежность написана на карточке, хотя это было незаконно, я разозлилась, как я злюсь каждый раз, когда мне говорят, что это невозможно». Ребека изменила мою жизнь и очень помогла мне в отношениях с Эми, а то, что она цыганка, было для нас неважной информацией. Она, однако, темноликая, и это заставляет людей вести себя крайне неподходящим образом, и это еще одна проблема. Например, я крашусь блондинкой, и у меня очень белая кожа, а контраст с Ребекой поражает. Однажды продавщица в мясной лавке долго пялилась на нас, когда мы делали покупки. В какой-то момент она не выдержала и спросила, моя ли это дочь. Я сказалa «да», и она продолжила: «Но на кого же она похоже?”. На что я спокойно ответила: «На своего отца!”. В последние годы все больше и больше родителей усыновляют детей цыганской национальности и они сталкиваются с этой проблемой сегрегации, потому что это проблема не только ребенка, но и его расширенной семьи. Например, это распространяется и на Эми. Когда какой-то ребёнок называет Ребеку цыганкой, Эми может находиться рядом с ней, и он тоже не чувствует себя хорошо.»
История Эми, Ребеки и их родителей вошла в книгу «Дневник матери» наряду с другими проблемами, вызванными занятой и суетливой бухарестской жизнью, — и все это описано с юмором и сочувствием Анемари-Хелен Некшулеску, чтобы также доказать, что трудности можно преодолеть при правильном к ним отношении.
