Стройки в коммунистический период

Стройка была одним из самых мощных символов коммунистического режима, символом, который сохранил свою репутацию и после коммунизма, хотя он был столь же политизирован, как и любой другой символ.

Steliu Lambru, 16.10.2017, 13:51

Стройка была одним из самых мощных символов коммунистического режима,
символом, который сохранил свою репутацию и после коммунизма, хотя он был столь
же политизирован, как и любой другой символ. Крупные национальные стройки,
стройки гигантических проектов, были сопровождены и стройками, на которых
строились фабрики и заводы, жилые кварталы в городах, дороги и железные дороги.
Крупными национальными стройками в коммунистической Румынии были гидроэлектростанции, железные
дороги, модернизация дорог, Канал Дунай-Черное море, Дом народа и Гражданский
центр Бухареста. Стройка в коммунизме была призвана показать людям, что режим
был активным, что идеология обеспечивала всем рабочее место и квартиру, что
лидеры приносили процветание и счастье. К сожалению, скрытая сторона
коммунистической стройки состояла в том, что она часто означала форсированный
труд с политическими заключенными и военными. Значительная частота несчастных
случаев на работе и рабочие условия, а также строгий контроль репрессивных
органов приводили к тому, что стройка со многих точек зрения напоминала лагерь.
К этому добавлялись отсутствие экономических достижений и потери в результате
растраты и кражи материалов.

Историк Дину Джуреску работал на Совромконструкции, специализированной в
строительстве дорог. Он прошел курсы технологии дорог, которые преподавали
инженеры по специальности и курсы политической экономии и марксизма. В 2002
году, в интервью Центру устной истории румынского радиовещания он вспоминал,
как ему пришлось работать в профессии, отличной от той, которую он выбрал.

«Я был техником, вместе с командами рабочих и я должен был рассчитывать их
производительность и платежи, главным образом их заработные платы. Названием
этой должности было тогда нормировщик. Я не думал, что я могу стать
нормировщиком, когда я был на 3 или даже 4 курсе факультета, то есть в
1948-1949 годах, я хотел стать преподавателем, не обязательно в Университете. Я
понимал уже, что вещи идут в определенном направлении и у меня не было того,
что называлось «хорошим досье». Я окончил факультет в 1949 году, мне не
разрешили сдать государственный экзамен, поскольку он был упразднен в 1949
году.»

Молодой интеллектуал Дину Джуреску был вынужден входить в среды простых
людей, из другого, чем он, социального класса.

«Люди встречали меня хорошо, как правило. Я не говорю о чиновниках, то есть
о моих коллегах. Там были настоящие джунгли, в том смысле, что все банкроты с
общественно-политической точки зрения были там. Это были те, кто прошел курсы нормировщиков,
бывшие адвокаты, бывшие магистраты и бухгалтеры, которые хотели найти себе
убежище и попали на стройку. Были и молодые люди, были и старые люди. Я помню
одного Думитреску, который ранее был офицером в Королевской гвардии, очень миловидный
молодой человек. Начальник стройки был заинтересован, как и остальные
начальники, которые говорили: «Ты постарайся, чтобы нашим людям было хорошо,
ибо если им не будет хорошо, они уйдут от нас.» Это были рабочие, собранные из
ближайших сел.»

Дину Джуреску работал на стройке аэродрома в городе Бакэу, секретном
военном объекте. Он рассказал о специальном надзоре на этой стройке и о
работавших там людях.

«надзор был более значителен, поскольку это была военная стройка и мы
работали и на втором этапе, то есть в лентний период, с военными строителями.
Генеральное управление трудовой службы, те, кто не был достоен носить военную
форму и оборонять страну, были включены в батальоны Генерального управления
трудовой службы, которые были одеты в синие костюмы. Это были просто рабочие
батальоны. Они проходили военный стаж 2 или 3 года, работая лопатой и мотыгой и
имели своих нормировщиков. Однако они были распределены на нашу стройку и не
имели своего нормировщика. Меня опять использовали для этой работы. Я был в
хороших отношениях со старшиной и порой «помогал» ребятам, ибо они должны были
доказать, что выполнили норму.»

Одним из событий, которые ни один румын, который жил в 50-х годах, не может
забыть была кончина Сталина. Дину Джуреску вспоминал, что он был на стройке,
когда узнал о кончине советского диктатора и в чем состояла тогдашняя публичная
церемония.

«И нас созвали в столовую, которая служила и залом для встреч, где
проходили собрания и был создан небольшой президиум и очень торжественным
голосом было зачитано официальное коммюнике о кончине товарища, «гения»,
«величайшего гения человечества», товарища Сталина. Они прочитали нам
комментарий из газеты Скынтея, в переводе Искра, передовую статью, которая была опубликована
по этому случаю. Взяли слово двое или трое человек. Мы слышали, что случилось и
поэтому у нас соответствующие лица. Мой коллега Григоре Иоан сказал мне
потихоньку: «Умер палач, посмотрим, что будет дальше.» Три или четыре дня
спустя после кончины Сталина, я на три дня прбыл в Бухарест и встретился с
одним из нормировщиков, Антоном на Северном вокзале. И он говорит мне: «Ты
знаешь, умер и Клемент Готвальд в Чехословакии.» И мы улыбаясь говорим друг
другу: «Может быть умрут и другие». Мы об этом думали, но этого не случилось,
из наших лидеров никто не умер.»

Коммунистические стройки кончились в 1989 году. Хотя нынешняя
общественность воспринимает их положительно, они имели главным образом
репрессивное измерение, более значительное, чем основное.