Писатель Гортензия Пападат-Бенджеску
В румынской литературе между двумя мировыми войнами Гортензия Пападат-Бенджеску выступила как один из первых и самых ярких голосов обновления румынского романа.
Christine Leșcu, 02.04.2023, 15:30
В румынской литературе между двумя мировыми войнами Гортензия Пападат-Бенджеску выступила как один из первых и самых ярких голосов обновления румынского романа. То, что новый путь открывала женщина, умная и красивая, стало причиной ее определенной канонизации и обособления от прочих писателей-женщин того периода, в свою очередь вполне многочисленных и даровитых. Поэтому долгое время в школьных учебниках и даже в общественном сознании Гортензия Пападат-Бенджеску казалась единственной писательницей межвоенного периода, достойной литературной памяти. Не могло быть ничего более фальшивого, тем более что судьба Гортензии до момента её дебюта была обычной для женщин той эпохи. Гортензия Пападат-Бенджеску родилась в 1876 году в зажиточной семье, которая также подарила миру и других писателей; она вышла замуж за судью Николае Пападата, когда ей было 20 лет, за ним ей пришлось следовать во всех типичных для этой профессии переездах из одного города в другой. В браке родилось несколько детей, немало лет будущая романистка полностью посвятила домашнему хозяйству и семье. Ее историю продолжает литературный критик Паул Чернат: “Гортензия, без сомнения, достойный представитель румынской литературы. Её родители не были настроены, чтобы она уехала учиться за границу, во Францию. Она взбунтовалась, вышла замуж за судью Николае Пападата, который плохо разбирался в литературе и в определённом смысле превратил ее жизнь в кошмар. Конечно, у них было пятеро детей. Он был порядочным человеком, но для будущей писательницы Гортензии Пападат-Бенджеску этот брак оказался совсем не тем, чего бы она хотела. Ей пришлось ждать почти до 40 лет, чтобы дебютировать. Сначала она сделала это под другим именем, при поддержке подруги-писателя из круга журнала Viaţa Românească из Ясс. Речь идет о Констанце Марино-Моску. Она выступила посредником в публикации в журнале, которым руководил литературный критик и прозаик Гарабет Ибрэиляну. Ибрэиляну очень быстро станет ее наставником, по сути, ее первым духовным покровителем. У Гортензии был этот комплекс, вероятно из-за отсутствия высшего образования, она искала наставника и нашла его сначала в лице Ибрэилеану, позже — Еуджена Ловинеску”.
Поскольку Гарабет Ибрэиляну и Эуджен Ловинеску представляли литературные группы с противоположными идеологиями — первая консервативная, вторая — модернистская, близость Гортензии Пападат-Бенджеску к литературному кружку Сбурэторул (Sburătorul) считалась предательством участниками круга Вьяца Романяскэ (Viaţa Românească). Правда заключалась в том, что Ловинеску поощрял модернизацию и синхронизацию румынской культуры с культурой Запада, и это стремление соответствовало желаниям женщин-писателей. Сотрудничество со Sburătorul, начавшееся в 1919 году, стало постоянным, когда писательница переехала в Бухарест в 1933 году. Под руководством Ловинеску Гортензия Пападат-Бенджеску написала свои лучшие и самые известные романы, собранные вместе в так называемом “цикле семейства Халлипа”. Паул Чернат вновь у микрофона: “Был еще один очень значительный момент, наложивший отпечаток на всё творчество Гортензии. Это опыт Первой мировой войны, когда она была сестрой милосердия и соприкоснулась с ужасом смерти, разрушения, тел, изуродованных войной, жизней, унесенных эпидемиями. Может быть, оттуда, хотя и не только, та одержимость болезненным, болезнью, которую мы встречаем в ее ярчайших романах двадцатых и тридцатых годов, навеянных атмосферой кружка Ловинеску — Сбурэторул. Может быть, это имело значение и в объективации Гортензии, по выражению Ловинеску, во взоре, обращенном из бездны женского внутреннего к социальному, к реальному, внешнему миру. И то, что материализуется в цикле о семействе Халлипа в двадцатых и тридцатых годах, это психосоциальная фреска Румынии тех лет. Это также УЗИ, рентген больного человечества, человечества за вычетом витальности, однако парадоксального в своей болезненности”.
Эти романы введут Гортензию Пападат-Беджеску в число крупных романистов межвоенного периода; о ней говорилось в школьных учебниках. Рассказывает литературный критик Паул Чернат: “Дебют Гортензии состоялся очень поздно. Дети были уже большими. Так что только когда дети выросли, она смогла позволить себе роскошь дебюта в литературе. Вероятно, Николае Пападат не смог бы смириться, если бы это произошло раньше. Он счел бы это занятие невыносимым легкомыслием, фривольностью, даже морально опасным. Но тот факт, что Гортензия дебютировала поздно, создал для нее образ знатной дамы и не только в кружке Ибрэилеану или в кружке Ловинеску. В то время ходили разговоры о маскулинизации Гортензии, и не только феминистская критика говорила о том, что ее идентичность как будто маскулинизирована. Конечно, это можно обсуждать, потому что это не совсем так. Она не позволяла формировать себя так сильно, как казалось. Она сумела взрастить собственную личность, которая заняла определённую позицию за счет массивности конструкции, за счет сложности и высоких ставок в той литературной игре, которую она вела. Я без колебаний ставлю Гортензию рядом с Вирджинией Вулф по уровню литературы, даже если она не обладала такими способностями теоретика, эссеиста, как Вирджиния Вулф. Однако, к сожалению, то, что крупные критики, такие как Ловинеску и Ибрэиляну, оценивали и канонизировали ее как исключение среди женщин, несколько затмило других женщин-писателей. Или же помещали их довольно рискованно и иногда даже неправильно в её тень, как последовательниц, учениц Гортензии. Несколько несправедливо, что действительно значительная личность Гортензии заставила критиков, в основном мужчин, отвергнуть этих авторов, создавая из них своего рода меньшинство, которое не предполагает непредвзятого прочтения”.
Гортензия Пападат-Бенджеску умерла в марте 1955 года, она похоронена на столичном кладбище Беллу, своеобразном пантеоне деятелей румынской культуры.
