Культура дефицита
В период коммунизма, дефицит превратился в правило, а некоторые историки считали его даже культурой.
Steliu Lambru, 11.04.2016, 14:31
В период коммунизма, дефицит превратился в правило, а
некоторые историки считали его даже культурой. Особенно в 1980 годы, когда
бедность обострилась и охватила всю страну, дефицит был в порядке вещей
ежедневного быта. Почти ничего нельзя было купить без очередей и огромной траты
времени и сил. Историки исследовали в архивах письма обычных людей,
адресованные к партийным и государственным властям, в которых они жаловались на
нехватку разного рода товаров. Ужасное экономическое положение было вызванное
политикой некомпетентного режима, одержимого навязчивыми идеями, и в результате, отношения между людьми
строились таким образом, чтобы справиться с дефицитом. Историк Миоара Антон из
Исторического института имени «Николае Йорга» описала этот механизм.
«Запрещено, но возможно — это был один из парадоксов
коммунистического быта. Дефицит, ограничения, установленные режимом Чаушеску
рационы, чтобы замаскировать катастрофическую экономическую действительность,
часто вынуждали людей находить остроумные решения, благодаря которым всё
становилось дозволенным и доступным. Появились неформальные сети выживателей и
изворотливых, готовых в любой момент найти решение на первый взгляд
неразрешимых вопросов быта, от способствованию аборту до получения должности,
прощения административного наказания или приобретения разных товаров. В этих
сетях были представлены все социальные категории, в зависимости от их
политических или экономических нужд. Неформальные сети работали по другим
правилам, чем официальные нормы, и они являлись выгодной альтернатовой,
особенно для тех, кто ими управлял, но и для людей, вынужденных к ним
обращаться. Побочная экономика всегда зависела от государственного сектора, от
его ресурсов и использовала также его
распределительные каналы.»
Социальные сети, пытающиеся решить вопрос дефицита,взаимопроникались с властями, с нравами, с официальными
политиками. Несмотря на то, что являлись подпольными общественными моделями,
они были тесно связаны с повседневной жизнью и власти были полностью
осведомлены об их существовании и функционировании. Миоара Антон:
«Неформальне сети придали специфическую нотку
коммунистическим режимам, потому что это не только румынская особенность, и
выявили ряд практик, благодаря которым люди делали свою жизнь более сносной в
период коммунизма. Документальные источники, позволяющие нам
восстанавливать повседневные практики -
это мемуары, дневники, интервью с мелкими активистами, с изворотливыми,
создавшими сети, которые охватили все партийные и государственные структуры. У
нас есть и официальные документы, записки, осведомления, доклады, которые
показывают эволюцию и значение сетей в системе экономики заказов. Их
размножение было напрямую связано с повышением преступности системы, в смысле
распространения явления коррупции и дефицита. Например, кампании по искоренению
чаевых, в начале 1970 годов, вместе с борьбой против социального паразитизма -
числятся среди немногих публичных попыток режима мобилизовать общество, с целью
установления ряда общепринятых норм, связанных, согласно официальной риторике,
с усвоением правильного поведения всеми гражданами.»
Перед разрушительнми действиями, вызванными дефицитом,
режим попытался отреагировать. Миоара Антон:
«По мере того, как программы по развитию экономики
проваливались, были разработаны новые правила для управления дефицитом. Я
упомяну Программу по самоуправлении и самоснабжении населения, выданную в 1981
году, через которую запрещалось покупать продукты в других местах, кроме места
проживания. Год спустя была разработана Программа рационального питания, за
которой последовали карточки на продукты питания, но и специальное
законодательство, наказывающее действия экономического уровня, вызванные
дефицитом. Централизованное планирование, иллюстрированное пропагандой через
пятилетку качества, знаменитую пятилетку, выполненную за 4 с половиной года,
или пятилетка научной революции — были провалами, никогда не признанными и не
принятыми режимом Чаушеску. В 1982 году попытка Иулиана Добреску — главы
Государственного планового комитета, убедить Чаушеску в
необходимости приспособления производственных планов к тенденциям мировой
экономики, не была успешна. В своём докладе Добреску настаивал на
необходимость правильного соотношения
между качеством и количеством, который привёл бы, по его мнению, к
экономическому росту и сократил бы уровень лишений, с которыми сталкивалось
население. Его предложения не были приняты во внмание и Добреску подал в
отставку».
На первый взгдяд, дефицит являлся результатом
экономического кризиса. Но его глубинной причиной была на самом деле природа
режима. Снова у микрофона историк Миоара Антон:
«Другое направление, которое способствовало развитию
информальной экономики было то, что американский историк Йовитт назвал
фамилиаризмом режима. То есть рутинизация партии и национализация общества.
Монополия партии была подорвана клиентурной системой, развитой на уровне элиты
и связанной с ней, что упростило
незаконные или полузаконные сделки. Партия позволила и даже укрепила некоторое
традиционное политическое поведение и
отношение в верхах власти, а также на уровне общества. Лидер партии имел более
чем оптимистическое представление об обществе. По его мнению, потребление на
душу населения повысилось, в магазинх можно было покупать разнообразные товары,
даже если не на каждый вкус и не очень яркие, а медицинские услуги находились
на нормальном уровне».
Конец культуры дефицита пришёл в 1989 году. Но его
наследие, сети изворотливых, к сожалению, устояли и стали исходной точкой для
восстановления экономики в демократическом режиме.
