Сокровище Тарзана
На днях в Москве проходит Международный фестиваль документального кино, АРТДОКФЕСТ. 9 и 10 декабря состоится показ документального фильма «Сокровище Тарзана» румынского режиссера Александру Соломона.
Антон Брайнер, 09.12.2017, 14:16
На днях в Москве проходит Международный фестиваль документального кино, АРТДОКФЕСТ. 9 и 10 декабря состоится показ документального фильма «Сокровище Тарзана» румынского режиссера Александру Соломона. Вот как представлена кинолента на сайте фестиваля: На самом высоком холме Сухуми находится обезьяний питомник и созданный при нем ещё в 20-е годы прошлого века Научно-иследовательский институт экспериментальной патологии и терапии Академии Наук Абхазии. В советское время этот Институт стал центром изучения приматологии международного значения. Говорят, в нем проводились опыты над обезьянами, была даже попытка создать гибрид человека и шимпанзе. Но гибридное существо не появилось, как и обещанный коммунистами Новый Человек. Сегодня люди и обезьяны в Абхазии находятся на огороженной территории, разоренной войной и десятилетиями изоляции; и те, и другие — жертвы неудачной серии экспериментов.
Мы приглашаем наших московских слушателей пойти на показ фильма, а также мы подготовили интервью с режиссером Александру Соломоном, который рассказывает о своей работе, и начали мы с вопроса о том, как зародилась идея этого фильма:
«Я заинтересовался рассказами о медицине, о 20ом веке, об идее продления жизни, вечной жизни или скорее вечной молодости, а 20ый век был богат такими медицинскими экспериментами, и так я узнал о враче-биологе Илье Иванове, который в 20ые годы задался целью создать гибрид человека и обезьяны. Затем я узнал, что Институт приматологии, который появился в какой-то степени в результате действий Ильи Иванова, ещё существует, это было в 2011 году, и они готовили международный конгресс, на который были приглашены и представители Института приматологии в Сухуми. Я записался на конгресс, поехал туда и так практически начался мой контакт с этими людьми и с этими местами. Так я начал работать над фильмом, документироваться, и вот прошло 6 лет, пока длилась эта эпопея.
Я считаю, что фильм — многослойный и создан как спираль, которая берет начало в Исследовательском институте приматологии, в котором обезьяны и люди смотрят друг другу в глаза, и возникает контакт между приматами — людьми и обезьянами, и затем, постепенно двигаясь по расширению спирали, ты видишь, что этот институт, который в какой-то степени отражает утопическое научное устремление, находится в стране, которая сама в определенной степени утопична, так как ее нельзя найти на международно-признанной карте мира, и я говорю об Абхазии. Всё, что происходит вокруг этого института, где люди и обезьяны сосуществуют, разворачивается в пейзаже, в котором отражаются и другие утопии 20го века. Эта страна пережила коммунизм, посткоммунизм, ужасную гражданскую войну, попытку вновь построить нацию, абхазскую нацию, в начале 21го века, так что можно сказать, что этот институт оброс и другими идеологиями и даже обломками идеологии, которые, как я считаю, существуют не только там, но в и нашем мире, румынском или российском».
Каковы были трудности в процессе съемок спросили мы режиссера:
«Нашу съемочную группу приняли очень гостеприимно, проблем не было, и в институте у нас нас сложились хорошие отношения, никто у нас ничего не спрашивал, что и почему мы снимаем. Конечно, изначальные планы не всегда совпадают с тем, что происходит затем на самом деле, и я говорю это, потому что у меня была своего рода задуманная структура, в которую я хотел включить двух персонажей, но потом я понял, что они не смогут поднять весь фильм. Поэтому картина построена вокруг группы людей, с их историями. Так, что трудности были связаны с большой продолжительностью съемок, мы снимали сессиями, на протяжении 5 лет, и с сложным характером истории, с таким большим числом ракурсов и точек зрения. Если работать над таким проектом 5-6 лет, то ты открываешь для себя много интересного. В начале интерес вызывали исторические аспекты работы Ильи Иванова и процессс основания Института приматологии. Постепенно, однако, я понял, что намного интереснее то, что происходит сегодня в этой стране, в то время как присутствие этого исследователя и его проекта гибридизации человек-обезьяна — это только символ, призрачное присутствие. Со временем меня стал больше интересовать геополитический контекст, в котором живут эти люди, то что они живут в непризнанной стране, которая ещё ищет свою идентичность в 21ом веке, что происходит сейчас очень редко, в стране, в которой на улицах еще встречаешь и обломки коммунистической утопии, и руины, и неналаженный быт. Встречаешь там и признаки национализма, который уже однажды привёл к гражданской войне. По мере работы над фильмом, меня привлекли аспекты, связанные с жизнью в особом, изолированном мире, так как Абхазия — изолированная страна, которая, однако, воспринимает опасения и пульсации мира, в котором живем и мы, и всего мира, если посмотреть на то, что происходит в Америке или в Европе сегодня, в том, что касается возвращения к исходной идентичности».
Так кто же такой Тарзан — спросили мы Александра Соломона:
«Тарзан — это человек-обезьяна, но это и персонаж фильма, орангутан, живший в Сухуми в конце 20ых годов, и который должен был принять участие в экспериментах Иванова по гибридизации. Но он умер….так что эксперименты зашли в тупик».
Каковы ожидания режиссера перед показом фильма в Москве?
«Меня интересует как воспримет российская и московская публика этот фильм, так как Абхазия намного ближе к России, даже чем к странам на Востоке Европы. Я думаю, что русские лучше понимают контекст. Фильм снят на русском языке, конечно, у россйской публики будет другая точка зрения. С этим фильмом я принимал участие в разных фестивалях и мне очень приятен этот обмен мнениями со зрителями о их и моем восприятии фильма».
